У инструктора волосы были тоже в пучке на затылке. Он прищурился на мгновение, посмотрев на новичка, и приветливо протянул руку. Потом повел ученика в сторону от шатровой оранжевой палатки, перед которой был старт, распаковал в летней траве его тюк и разложил купол. 
Сразу стало заметно, что купол не понравился инструктору. Объяснив его устройство, марку, возраст, показав заплаты и сказав, что этот купол далеко не для начинающих, инструктор дал ему верхнюю стропу и, слегка прищурившись, стал тянуть за другой конец. Они уперлись и стропа порвалась. Инструктор связал ее обратно и сказал, что для наземки пойдет. Спросил, кто продал ему это и телефон продавца. Потом инструктор рассказал ему, как происходит лавинообразный обрыв строп вслед за первой. Они одели подвеску на ученика и пристегнули купол. Все было понятно: и цель, и суть упражнения. Ветерок был. И он побежал. Купол поднимался и падал. 
Стропы резали руку. Что-то он делал не так, а что-то так. Иногда он подлетал и пролетал пару метров. Он не мог показать инструктору, что он сейчас потеряет сознание от пульса 180 и нехватки дыхалки. Ноги после всех травм и сшиваний его связок смотрели на него с укором. И не за этот бег, а за его отсутствие предыдущие 10 лет. Сердце стучало в горле. Кровь заливала голову. Инструктор показал на красивое облако сбоку и, прищурившись, посмотрел на него сквозь пальцы. Потом на облака сзади также сквозь указательный и большой палец и сказал про километры и грозу через три часа. Затем ушел к старту, оставив ученика выполнять упражнение. Трава цеплялась за ноги и дышала зноем. Лес на краю поля застыл и блестел на солнце. И он бегал. И падал. Делал усилие сквозь потемневшее в глазах небо и вставал. И расправлял, пристегивался, проверял, центровался, поднимал стропы и бежал. И гроза пришла. Все. Больше он не бегал в этот день. Почти все машины разъехались, опасаясь размыва дороги. Он учился складывать купол. Вскипятил чай на любимой горелке. Дождь поливал стартовый оранжевый шатер и стучал над головой, гром разрывал небо на части, назойливые комары не раздражали. Чай был с фруктами и казался очень вкусным. Было свежо. Он не думал про ноги. Одели цепи на передние колеса и микроавтобус поехал за его, видавшей и не такие хляби, машиной по размокшему полю к шоссе. Если что. В своей машине он был уверен. Да, она видала и не такое. Стемнело. Инструктора остались на поле.
Назавтра ветер был очень слабым. Он отошел от старта, разложился и побежал. Купол падал и не падал. Когда купол поднимался он бежал по высокой летней траве через поле. И падал. Потом падал купол. Смотрел, как комары и слепни облепляли его разорванные коленки, и не мог их смахнуть. Хватал воздух и смотрел на них. Смотрел на повисший в безветрии безвольный конус. Потом переваливался и вставал, словно с рюкзаком в начале месячной автономки.
Инструктор, оказался рядом, долго посмотрел на него и спокойно попросил его поменять купол. И пошел к стартующим. Под ложечкой образовалась странная прохладная пустота. Все расплылось на мгновение, но он сфокусировал взгляд. Новый купол имел право летать. Он старался не думать об этом и бегал. Конус безвольно повис. Купол падал в густую цеплючую траву. Над краем леса появился апельсиновый цвет заката. Подошел Рома и спокойно, терпеливо показал, что стоит попробовать наклонится вперед еще сильнее. И давить животом. Купол поднялся два раза. Он почувствовал взгляд. Инструктор сидел перед шатром на стуле и смотрел на него. Он старался скрыть дрожание ног. Прищурившись и переведя взгляд на апельсиновую полоску заката, инструктор сказал, что на сегодня, пожалуй, все. "Полеты закончены". Потом посмотрел на ученика, склонив голову влево, и спросил: "Может быть вы готовы?"
Два человека в нем жили своей жизнью. Первый был в полуобморочном состоянии, молился и мелко дрожал. Второй был совсем иной. И он был ведущим. Он скорректировал все позиции по эмоциям, выражению глаз, интонациям и дрожанию ног, едва удерживающих его на весу. Инструктор смотрел на него. "Раскладывайтесь" - сказал инструктор. Подошел Дима и спокойно пристегнул ему к подвеске два толстых капроновых жгута. Инструктор подошел и попросил поменять подвеску, так как на ней была непроверенная запаска. Он подумал, что он все равно не знает, где она и как ей пользоваться. Новая подвеска была слегка иной. Минута объяснения сути и порядка действий. Акцентировано повторяли отцепку. Ее нужно было уложить в секунду. На третий раз перехват клевант в одну руку, выдергивание троса и возвращение клевант в руки удалось уложить в секунду. Голос инструкторов сух и спокоен. "Лебедка сначала натягивает, 50 кг. Упираешься пока не дам команду. Попробуем это. Сейчас я потяну". Спортивная фигура его роста перед ним взялась за конец, пристегнутый к его животу. Его второй не выдал ничего. Спокойно, не показывая слабости, выставил левую ногу вперед и сказал: "ОК". Он вспомнил все знания тайцзи по противостоянию толканию, когда нет сил, воззвал к небу и не сдвинулся ни на сантиметр. Ноги дрожали. Апельсиновый цвет над лесом на правом краю поля вытянулся тонкой полосой.
Рацию подвесили слева. "Если я услышу ответ, я поседею" - сказал инструктор. "Держим направление на лебедку. Вон она блестит. Если пойдет плохо, опустимся сразу, а если хорошо - 150м. Этого может хватить, чтобы развернуться и подлететь поближе к старту. Уходим вправо. Приземляемся в любую сторону, ветра нет совсем. Упражнения... Потом".
В рацию: "Крайний вылет. Летит Антонио. Первый полет! Двадцать девятый гольф. Мана-мана". Он стоял, выставив левую ногу вперед и держа руки перед собой в стороны. Было светло. Слева над лесом горел апельсиновым цветом закат. "Даю-даю!" – донеслось из рации на левом плече.
В животе возникла пустота. Змея лебедки начала ползти по траве, выбирая запас слева и сзади него. Осталось секунды две. Замерло все, левая нога впереди, руки застыли на уровне глаз, лебедка потянула за живот, поднялась из травы и дернула. 
Все его тело включилось в борьбу, трос поднялся из травы и натянулся, уходя в бесконечность параллельно земле, команда «Побежали!», рывок, купол взмыл над головой, что-то потянуло назад и вверх, «Бросили стропы!», ноги бешено перебирают по траве и вдруг ощущение опоры пропало. Исчезло совсем.
Земля уходила вниз. Кромка леса становилась тоньше и превращалась в дугу на карте. Рядом с левым ухом возник голос, говоря ему о направлении. Он плавно, бережно тянул клеванты, корректируя его. Звук мотора лебедки впереди снизу менял интонацию и становился тише. Она блестела на закатном солнце. Горизонт растянулся до дымки вдали. Справа апельсиновой полосой горел закат. Его живот чувствовал мощную и ровную силу. Она тянула его вперед и вниз, а купол тянул его вверх, но трос привязывал его к земле. Он был связан с ней. Блеск машины, из которой невидимой нитью исходил трос, казалось подползал под него. Было не сложно держать направление.
"Надо же, я уже почти над машиной. Это не 150" - думал он. Но команды на сброс не было. Казалось он скоро перелетит за машину. Трос ослаб, спокойный голос у левого уха сказал: "Отцепляемся!", он перехватил клеванты и сделал так репетируемое на старте движение. Он не видел, как трос полетел вниз. Звук мотора внизу затих. Он остался один. Он ощутил плотность воздуха и свой вес. "Перекладываем вес вправо, правая клеванта." - послышалось у левого уха - "Еще 10." Застывший лес по канту поля был под ним темно-зеленой дугой на карте. Карта плавно вращалась против часовой стрелки. Тихо. Апельсиновая лента заката вдали оказалась ниже него. Палатка старта точкой на другом краю поля. Он летел в ее сторону. "Упражнения. 90 направо. Перекладываем вес и тянем. Еще. Еще 5. Еще 3. Еще 3. Хорошо. 180 влево. Еще 10. Еще 5. Хорошо. 90 влево. 180 вправо." Скользит над полем в сторону старта. С земли, но не у левого уха, доносится: "Эй! Как там дела?" "Отлично!" Шпиль палатки пролетает справа от него. Пора делать последние технические действия. "Встаем! Руки вниз!" - слышится то ли в ухе, то ли сзади. Земля замедляется, трава касается ног, два шага и он стоит на земле, а купол падает сзади рядом с палаткой старта. Почему-то все смотрят на него. На лицах улыбки. «С первым полетом!». «Поздравляю – говорит инструктор, чуть щурясь на закате, заливавшем апельсиновым цветом небо за его спиной, - хорошо».
Это было точно не 150, думал он.
Поделиться с друзьями: