Через 40 минут движения под палящим солнцем мы нашли озеро. Мы нашли полянку с травкой на берегу и крутым бережком. Зато не было топляков, коряг, кустов ивы, тростника и прочих кувшинок да ряски на воде. Первым разделся Леша, подскочил к берегу и, шагнув …,
солд
атиком ахнул по шею. Это естественно – берег как обрыв. Что было неестественно, так это выражение его лица, для передачи которого никаких моих художественных средств не хватит. Важно, что оно изменилось сразу, без промежуточных позиций, вопреки всем законам инерции. И имело такой фактор психофизического воздействия, что мышцы моих ног потеряли возможность контролируемого напряжения, а дыхание стало спазматическим. Таким образом, я не мог ему ничем помочь. И дело в том, что его первым действием стала попытка вернуть свое тело на берег, где уже сидел я. Но берег был вертикально крут и скользок. Однако после временной пробуксовки он применил необъяснимый для меня реактивный выброс и выскочил на берег передо мной, сидящим и опирающимся на руки. Так выскакивают пингвины на лед. Когда я увидел его вне воды, то тоже что и с ногами произошло и с руками. И я упал окончательно, сохраняя упомянутое спазматическое дыхание. Плохо помню ближайшие минуты – я боролся за жизнь. Свою. Я 
не мог даже кататься по земле. Когда мне удавалось открыть глаза, я видел перед собой высокое, отощавшее тело, покрытое сантиметровым слоем коричневой жижи и с дистанцией в 20 см висящих на нем черных пиявок. И это выражение лица! Мне было трудно. Врача рядом не было. Лишь большой опыт и предельная волевая концентрация позволили мне вернуть равновесие, необходимое для нормальной жизнедеятельности организма. На это ушло минут 30. Дело в том, что в силу моей полной недееспособности ему пришлось самому искать способ смыть с себя данный покрывающий слой. Каждый раз, когда я видел это тело в движении, пытающееся крышкой от кана зачерпнуть невзбаломученный верхний слой воды для омовеия, со мной случался рецидив и обострение. Ему еще пришлось нести меня и рюкзак мой некоторое время.
атиком ахнул по шею. Это естественно – берег как обрыв. Что было неестественно, так это выражение его лица, для передачи которого никаких моих художественных средств не хватит. Важно, что оно изменилось сразу, без промежуточных позиций, вопреки всем законам инерции. И имело такой фактор психофизического воздействия, что мышцы моих ног потеряли возможность контролируемого напряжения, а дыхание стало спазматическим. Таким образом, я не мог ему ничем помочь. И дело в том, что его первым действием стала попытка вернуть свое тело на берег, где уже сидел я. Но берег был вертикально крут и скользок. Однако после временной пробуксовки он применил необъяснимый для меня реактивный выброс и выскочил на берег передо мной, сидящим и опирающимся на руки. Так выскакивают пингвины на лед. Когда я увидел его вне воды, то тоже что и с ногами произошло и с руками. И я упал окончательно, сохраняя упомянутое спазматическое дыхание. Плохо помню ближайшие минуты – я боролся за жизнь. Свою. Я не мог даже кататься по земле. Когда мне удавалось открыть глаза, я видел перед собой высокое, отощавшее тело, покрытое сантиметровым слоем коричневой жижи и с дистанцией в 20 см висящих на нем черных пиявок. И это выражение лица! Мне было трудно. Врача рядом не было. Лишь большой опыт и предельная волевая концентрация позволили мне вернуть равновесие, необходимое для нормальной жизнедеятельности организма. На это ушло минут 30. Дело в том, что в силу моей полной недееспособности ему пришлось самому искать способ смыть с себя данный покрывающий слой. Каждый раз, когда я видел это тело в движении, пытающееся крышкой от кана зачерпнуть невзбаломученный верхний слой воды для омовеия, со мной случался рецидив и обострение. Ему еще пришлось нести меня и рюкзак мой некоторое время.