Тропа шла вдоль. Склон был довольно крутым, но имел полочку, по которой мы и огибали вершину. Открытый, с редкими сосенками, разломами и дальним видом. Нас было больше дюжины. Мальчики, девочки, юноши, взрослые.
Дальний вид подернулся белой пеленой быстро, как будто задернули штору. Был привал. Склон стелился из под ног вниз, закругляясь в обрыв, метрами пятьюдесятью ниже нас. Две молодые сосны виднелись на краю. Большинство сидело на рюкзаках. Кто-то на «пенках». Два рюкзака стояли рядом с отдыхающими.
Первая часть началась сразу, без анонса. Рюкзаки поднялись и полетели. Догнать мы их не могли. Но бежали. Неодетая «пенка» улетела в белую мглу, как только ее хозяин встал. Рюкзаки летели с промежуточными посадками. В этот момент преследующие сокращали расстояние до критического. Тогда рюкзаки взлетали снова и двигались к пропасти. Как важно иметь союзников! Рюкзаки были пойманы единственными во всем обозримом пространстве двумя сосенками.
Тогда мы «оделись» и двинулись дальше. В этот момент ветер перестроился и стал встречным. Мы шли. Шли цепочкой. Тогда ветер включил наполнитель. Ледяная снежная крошка. Смотреть вперед было невозможно. Все опустили глаза. Дорога покрылась мокрым слоем снега и стала скользкой. Люди стали выпадать вбок, что было очень опасно.
Пришлось отдать редкую команду: «Мальчики, возьмите девочек за руки. Двигаемся парами». Оказалось, что четыре опоры вместо двух в данном случае решают проблему.
Удержаться можно было только – очень широко расставив ноги в максимально низкой стойке. Так все и шли, взявшись за руки. Видимо, это было единственным способом, который тело участников бессознательно выбирало.
Ольга была высокой и тонкой. Она была поэтессой. Она была нежной и знала художественную гимнастику. Артур был наоборот. Он был просто большой. Большой и спокойный. Ему было высказано ранее, что
«Хорошее имя Артур,
когда его носишь не ты.
Ты словно рогатый тур,
жуешь из горшка цветы.»
Им было тринадцать. Все смотрели вниз, прикрыв свободной рукой глаза.
Я шел впереди. Высматривал путь. Глаза были на пределе. Их так искололи льдинки встречной ураганной метели, словно наждаком натерли. В очках было еще хуже. Оборачиваясь назад, я видел идущие друг за другом пары мальчиков и девочек. Они стояли в позах, похожих на китайское «мабу», когда стопы шире плеч в два раза, а бедра параллельны земле. Рюкзаки за спиной придавали квадратность контурам. Они по очереди отрывали одну ногу и делали шаг вперед. Это было похоже на марш роботов. Но все держались за руки, а свободные руки были на уровне глаз.
Вот тут Ольга и произнесла: «Вторая часть Марлезонского балета». Хорошо, что слышал только партнер. Я чувствовал, что седло близко. Главное было перевалить. Но, когда, оторвавшись от группы, (оставив спереди и сзади опытных взрослых) я вышел на перевал, я просто встал. Встал в «мабу». Поднять центр тяжести или сблизить ноги на сантиметр означало начало взлета. Сзади приближались старшие роботы. Мне потребовалось несколько минут, чтобы развернуться мелкими перешагиваниями по пять градусов. Повернувшись в пол оборота, я обратился к двум крепким взросленьким лидерам, прокричав: «Тащите девочек. Скорее!» Они разворачивались десять минут.
А за перевалом была тихая снежная зима. Владения доброго деда мороза. Это был северный склон.
