Ноги практически не оставляют след на этой земле. Я тогда еще не умел летать. И горы чаще были надо мной. Они приближались медленно. Такой белоснежной гребенкой. А потом становились непостижимым лабиринтом ущелий, водопадов, скал и лесов. То открываясь синими кляксами ледяных и кристальных озер, то скальными стенами, уходящими в облака. И там наверху, когда ты дотягивался до их вершин, снег начинал светиться синим в каждой лунке. Вот там след оставлял след. Но след на снегу – это разве след?
Медведи оставляют след. И в снегу, и на дороге у тебя. Вот зачем-то они так делают. А твоя нога нет. Примнешь траву где-то, а потом глядишь – и нет ничего. Медведи еще иначе о себе заявляют. И ты видишь, что они сыты, едят ягоду. Много ягоды. Бруснику. Чернику. Но они другое хотят сказать этим знаком. Ты это понимаешь.
Кушать хотелось сильно. С третьей недели. Сурки пищат птичками, ветер поет, глаза закроешь – хлеб, глаза откроешь – горы. Закроешь – хлеб. Откроешь – горы. А как ветер поет! Он сначала подбирается, но ты сразу понимаешь, что он пришел. Он говорит – я вижу тебя, я тут. Потом затихает. Потом снова. И кроны начинают качаться. И голос его все гуще. А иногда очень тихо. Едва коснется щеки. Но понимаешь – это он. Он рядом.
Иногда ветер говорит так, что по спине пробегает волна. И живот сжимается до деревянного. Но почему, я не знаю.
Реки кричат все время. Как на базаре. Кричат, болтают о чем-то своем без перерыва.
А у нас был пакет с бобовыми. Там и фасоль красная, и белая, и бобы, и чечевица. Но чечевица отдельно была. Она вариться быстро. А вот бобы с фасолью! Это вообще в горах не сварить толком. Температуры не хватает. Надо на стоянке сутки кипятить. А кипяток – хоть палец суй. Холодный. Давление и температура кипения. Физика.
А мы встали в пойме. Прямо на гальке. Ну, метров двадцать от петляющей, болтающей, журчащей, ворчащей, но такой чистой и такой холодной. Воды. Не то чтобы идиотический поступок. Хотя… не должно было быть гроз по верхам. Совсем не пахло этим. Так что смыть не должно было. Конечно, так в горах не делают. Это знает любой. Мы тоже знали. Не в этом дело. Ветер пришел, поговорил на берегу. Птица ночная включилась. Прохлада. Холодком от ледников прибежало.
Мы шли как обычно. В режиме спокойном. Сорок мин ходу, привал. Перекус через четыре часа. Рюкзаки уже средние. Под сорок пять. То есть надрыва не было. Прохлада пришла, сумерки. Ужин съели. Не помню что. Гречку? Сухарики, чай – это точно. Но глаза закроешь – хлеб. Это не уходит.
Я вполз в палатку, а Саша уже там был. Смотрю, он все бобовые из пакетика выложил. Я лег с другой стороны на спальник. Все равно мы их сварить не могли. Бобы эти с фасолью. А нести несли. Ну, не бросить же.
Вот он их перебирает. Они жесткие. Камешки такие цветные. А бобы они помягче. И вот он один боб берет. А ведь еда в наших бутылочках герметичных, пакетиках – это святое. Ее нельзя даже нюхать. Если она не в раскладке. А глаза закроешь – хлеб.
А бобы. Они же не варимые у нас. Они же вне закона оказались. Вот. И Саша один боб положил в рот.
И я один боб положил в рот. А он горько-терпко-кислый. И не размачивается слюной. Противные, в общем. Но мы их медленно разжевали. Потом еще.
А потом, собственно, и начинается история.
Странно здесь многое. Наше невежество вопиющее. И то что мы одновременно все этапы проходили. И то что мы ползли в правильном направлении. И то что мы живы. И то что на следующий день мы даже смогли уйти с этого места.
Мы почувствовали, что нам конец точно, быстро и одновременно. Настолько явственно, что нам было достаточно короткого взгляда друг на друга. Волна накатила стремительно. До реки было двадцать метров. Первая потеря сознания была у Саши. Прямо еще в палатке. Я понял, что у меня остались секунды. И у нас осталось еще двадцать метров холодной серой гладкой гальки. Между нами и водой.
Ветер усилил свои реплики. Река болтала без умолку. Но до нее была вечность.
Мы теряли сознание, видимо, каждые 30 секунд. Или минуту. Но, когда мы приходили в себя, мы ползли. Ползли к реке. К воде. Я не знаю, как описать то, как нам было плохо. Как мы выползли из палатки и поползли. Оба к воде. Молча.
Я помню, что, когда я приходил в себя, я поднимался на локте и видел Сашу в трех-пяти метрах. Либо без сознания, либо ползущим к воде. Я понимал, что я каждый раз как бы возвращаюсь из ниоткуда. И так мы двигались в сторону этой болтушки. Только ночью она не так уж легкомысленно выглядит. Даже когда по горам не прокатили грозы. Потому что тогда она уже совсем другое существо.
И мы доползли до воды. Она журчала, болтала. Ветер качал кроны по склонам. И гроз не было. Поэтому она была совсем мелкой. Мы лежали в ней и пили. Просто пили и пили. А потом отползли на сухую гальку и заснули.
Наутро мы были слабее обычного. И сильнее в сто раз. Мы узнали, что такое бобы. Ну какими же надо было быть невеждами, чтобы не знать, чем половина всех мужей за всю историю человечества была отравлена… сырыми бобами.
К полудню мы более-менее оклемались. Собрались. Ветер куда-то ушел по своим делам. Только местные лешинята иногда трясли кусты смородины по берегам. Даже не помню, где мы остановились на следующий день. В горах. Опять пахнуло холодком от ледников. Включилась ночная птица. А река-болтушка, как всегда, легкомысленно журчала о своем. Ведь гроз в верхах не было. Ветер был всегда рядом. Мы это знали.
[15:34, 25.3.2019] AntonioM:
Нет, нет.
Не надо играться с идеей паденья. Хенаро,
а может и мы, кто стоял на краю водопада?
Кокетничать с этими мыслями, косвенно, вяло,
и щелку в двери оставлять ненароком, не надо.
Мне скоро тандем мой поношенный вручат. Настроим.
Запаску бэушную втиснем в подвесочку справа.
И это как раз не сказать, чтобы гипернадежно, но стоит.
А мы только вверх, в лабиринты тугого тумана.
В клочки облаков, там, где солнце блестит, как Белуха.
И мы приземлимся, не знаю уж где, но другие.
Чуть-чуть подожди. Мы стояли в струе водопада.
Не раз и не два. И вода просто с нами играла...
___________________________________
[21:33, 22.5.2019] Рожа 1:
Это честь умереть у потока Калабакаи
У костра на закате
Отведав бобов...
Пусть несёт она воды свои
Пусть бы мы не смогли проползти
Эти десять шагов,
Не прильнули, не кушали хлеба, не покинули тех берегов
Не любили, не видели снов
Не горели, не шли через горы , не жалели ошибок и слов.
[01:02, 23.5.2019] AntonioM:
Не искали иных берегов,
и друг в друге небес не искали,
и порою годами молчали,
чтобы вдруг завершить диалог.
Пусть бы мы были так далеки,
Как Сотера и Калобокаи,
Где мы встретимся снова дождями,
И прольемся истоком реки?
http://antoniomikulich.ru/kontent/dialog_v_votsape/
Поделиться с друзьями: