Когда мы сидели в большой, там был телевизор. Мои уехали. Сколько дней как уехали, куда уехали - не помню. Но мы с Михайловым поэтому. И было лето. И в ящике пришло письмо. От Юры. Мы сидели в большой и открыли его. Там было так: «Я в Гдове. Живу на главной улице, в центральной гостинице, в люксе. Пишу в центральную газету. На первой полосе. Мы со Славой с курса».
Мы молча встали, одели куртки и пошли. Вечер был. На автостанции сели до Пскова, нам так сказали, к утру проснулись и вышли. Там тетенька. Она говорит: "Тут кремль там".
Он был виден стеной с башенками. Вдали. Мы пошли напрямую, пустырями. А у стены большие камни. Мы по ним и залезли в лоб. Как-то. Там наверху помост, по кругу можно бегать. Как дебилы эти из фильма. Мы бегали. Потом нашли спуск. Там сыро и как бы подвал сразу. Но это не подвал. Так по впечатлению. Там археологи. Они нам рассказали что-то и показали. Очень интересно. Не помню. Но что-то они там делали все. А больше никого там не было. И выход нам рассказали. Мы вышли, а кремль был закрыт. На ремонт. И мы пошли в автобус. Потому что тетенька нам сказала, что он идет оттуда же. Со станции.
Не помню, как ехали, но пазик. Потом конечная. А мы в Гдов ехали. А там как бы дорога для тракторов. Очень широкая. Пазик к ней подъехал, и мы вышли. И он уехал. Вообще никого не было.
Там грязюка была тракторная и дома по обе стороны. Но были сухие места. А дома старые, из кирпича. В одну линию вдоль дороги. И на той стороне помост из досок. Вдоль дороги тракторной. Сухой и лотки там еще были типа столики.
Мужик шел в телаге прямо мимо. В зеленых штанах в сапоги. По сухим участкам. Мы его спросили, где главная улица. И где город. Он прошел мимо. Посмотрел боком.
А потом бабушка шла. Также по сухим участкам. В калошах. Мы ее спросили. Она сказала: «Мальчики, вы что ищете?» Мы говорим: «Друга. Он в гостинице живет, в Гдове». Она говорит: «В ночлежке?»
- Это вон. Дверь с навесом. Но вы там спросите в окне.
- А главная улица?
- А какая улица?
- А Гдов?
- Гдов…
- А это зачем?
- Рынок?
Смотрела так на нас и пошла дальше. Мы пошли по тракторной дороге к дому слева с табличкой. Издалека видно было. Слева от двери табличка.
Это была как пятиэтажка, только трех. Длинный как бы дом, но один подъезд. С навесом и табличкой. Другие дома тоже были. Типа этого. Без табличек. По разные стороны тракторной дороги.
Навес был чугунный и кирпич был красный и с выбоинами. Но мы дошли быстро. На табличке было написано, что тут, на этой решетке навесной был повещен революционер. Не помню имени. Я подумал про него, что, блин, гады. Кто повесил. И посмотрел на решетку. Она была чугунная.
Мы вошли в дверь. Лестница была узкая, сразу, и вверх. Мы пошли по ней. Кирпич был красный и с выбоинами. Но на втором повороте там была дырка. Амбразура как бы. Мы в нее постучали. Там женщина. Она говорит: «Вы зачем?». Мы говорим: «Здравствуйте, там у нас друзья в люксе живут».
- Студенты?
- Да.
- Они в кладовке. Там справа. Там открыто.
Мы пошли еще два пролета. Старый кирпич такой. С выбоинами. И там уже площадка с окном. Холл как бы. Слева дверь открытая. Там голоса уже и комната длинная. Слева 10 кроватей и справа под окнами. Тоже 10. Там мужиков штук 15. В майках. Мы кивнули им и назад смотрим, там дверь тоже. Но закрытая. Мы ее открываем, а там сразу спинки кровати вправо. Между ними тумбочка узкая. На ней листочки с серой печатью не очень резкой с двух сторон. Боком можно пройти. И сидеть коленям позволяет. На левой Юра лежит, на правой Слава с курса его сидит. Юра сразу посмотрел так, с пониманием. Перспектив. Слева окно сразу. Мы говорим: «Пошли». А на листочках написано: «Гдовский весник». И там юрино изложение ситуации в Гдове. И на обратной стороне также. Про успехи. «Все, – говорим - купаться. Пошли. Все. Где тут?» Слава как-то на кровати сел с ногами. А Юра встал, молча, сглотнул и стал вытискиваться.
Мы вниз вышли. Табличку прочитали еще раз. Юра говорит: «Тут озеро с рыцарями. Их топили там». Мы спросили, нам говорят деревней надо налево и прямо. А там за пятиэтажками вдоль дороги тракторной, в середине, влево дома деревянные и тоже дорога тракторная. Дома по две стороны. И мы пошли деревней, а там бык идет спокойный. Мы сразу стали корриду делать. Говорили ему всякое и футболкой махали. Он сначала не хотел играть с нами.
Я не помню как, помню мы бежали очень. И потом уже мы почти у озера были. И дышали там долго. Потом подошли к воде. Там ровно все. Впереди озеро. Справа поле до горизонта. Желтое. Еще светло так, и комары. Мы разделись быстро и пошли. До глубины. Дно илистое. По пол колена ил. А вода по колено. Мы до глубины шли. Метров сто шли. Стало глубже на 10см. И комары со всего берега болотного к нам учуяли. Мы уже назад не очень. Там слепни еще со всех коров окресных прилетели. Погрузились, где были. И так назад крокодилами. Ну как-то выползли на берег, вытерли ил и это все. Оделись. Все мокрое. Они кусают. Михайлов говорит: "Как их тут топили?" И тут слышим вдали песня.
И справа, на дальнем конце поля, едет грузовик и поет. Ветер оттуда и приносит. «Анела-кукарела-шалалала». Порывами. А он едет синусоидой. Прямо по полю. Там скошено что-то было. Желтое, пахучее соломой. И они едут и у них соломы до неба в кузове. ЗИЛ.
По мере их приближения анела-кукарела становилсь громче и отчетливее. Магнитол тогда не было. Пели лайв.
Они остановились у нас, пение выключили и посмотрели в нашу сторону. Их было трое в кабине. Мы говорим: «В Гдов». Они нам наверх рукой показывают, мы полезли. А там как на останкинской башне. Мы как вниз посмотрели, Михайлов в солому диффундировал сразу, как капля. А мы сидеть остались. А там вилы еще. Три штуки.
Машина завелась и тронулась со второй. Анела кукарела понеслась. Синусоида пошла. Мы с Юрой, как были, лицом вниз растопырились, ноги в шпагате поперечном раздвинулись сразу, руки словно когти выпустили. И зубами тоже вцепились.
Как они пели! Мы, когда остановились, Михайлов из сена пополз вверх, а мы так еще лежали. Долго. Морской звездой.
А потом я не помню, где мы жили, как назад приехали. Когда? С кем? Не помню. Помню были почему-то консервы. Рыбные.
Затем, лет через кучу бешенную, у Юры была дискотека 80х. Очередная. В Олимпийском. А Михайлов говорил втихаря, что это он ее придумал. И там народу была тоже куча бешенная. И из наших дебилов тоже много. Это Юра дал билеты такие специальные. И потом там было такое сборище, где едят крабов с клешнями и другие бутырброды и запивают.
И вот там Артур склинился с бониэмшей главной и давай ее учить петь варвара жарит кур. Он кричит, а она все равно громче в пять раз даже без микрофона. Но она от Артура ржет и загибается. А он давай ее учить петь варвару пока она не может. Артур орет ей на ухо, она загибается, его за футболку держит и в грудь ему со слезами. Трясется. А он ей на ухо, как раз песню. Ноты там у Артура свое сольфеджо по полной. Она чуть не умерла от смеха. Но я не об этом.
Там был Африк Симон. Он негр. И он вообще классный и бразилец. А бразильцы они по-испански тоже легко.
Но когда-то Слава Андрюшин, в 9м классе, достал Анелу-кукарелу. И у него была катушка большая. И он ее очень берег и давал переписывать с назиданиями. А там на ракорде было написано: Африк Семён.
Вот Африк Семён там был, и я так обрадовался, его увидев, и я ему все это слил про ЗИЛ с Анелой-кукарелой в просторах российских. Все как есть рассказываю. А он улыбается. Очень добрый он. Обнял меня и говорит: «Антонио, я не удивляюсь ничему. Я сначала две песни имел и вообще ни о чем. А потом с этой анелой меня продюсер крутанул, и я во всех хит-парадах пошел. И я лет кучу бешенную ездил по всем закоулкам планеты».
«И вот, - говорит - где-нибудь выходишь из машины в саванне африканской. Народ в хитонах с бусами, слоны, носороги. Мазанки вигвамные. А дети бегут ко мне и поют: «Анела-кукарела». Босиком. Так что я не удивляюсь совсем. Но классная история!»
Так вот.
Поделиться с друзьями: