12.03.2013

Это в доме моем сон

12.03.2013

Обычный день. Обычная печаль.                                                                                                                                                                                              

***

Это в доме моем – сон.

Это мебель молчит. Тихо.

Никого; и сидеть, слыша

деревянных часов ход.

 

Натюрморт из цветов в вазе,

пустоты и ее света.

Уже скоро зенит лета.

И дожди. И ветвей вязи.

 


***

У непростреленной любви – крылья чаек.

Шуршанье новых сигарет в пальцах.

Прозрачной памяти струя знает

к какой мечте причалить плот. Пяльцы

ажурных грез проймут волной море;

и снова рябь проявит прах, ветер.

У непостеленной любви трепет

и непричальных островов тайна.

 

 

***

Признаюсь в нелюбви. В том, что нежность в исходе

одиноких минут есть, и все может быть.

В том, что близость, увы, хоть и есть, но дороже

Безучастность холодных и строгих орбит.

 

Стало проще сказать до свиданья и здравствуй,

не пролив в теплоту вдаль направленный взгляд.

Стало трудно, припав к розоватости пальцев,

плакать или касаться губами до глаз.

 

 

***

Когда она в полночь на юге

взойдет на холодных ветрах,

неслышных и черных, как стужа

клочков в голубых облаках.

Когда я пойму эту осень,

когда я войду в эту ночь

кленовых развесистых мочек

прекрасных горящих листов.

Когда уступлю лихорадке

ответственность сдержанных мук,

осенние ясные сказки

войдут и наполнят мне грудь.

 

 

***

Обычный день. Обычная печаль.

Плывущих облаков сиреневая дымка.

Но белое просвечивает близко;

и горечи не падает вуаль.

 

Зимы начало. Нет еще снегов.

Уже подмерзли бугорки тропинки.

Глаз бродит по коричневой картинке.

Но сердце ждет сиятельный покров.

 

 

***

Уже темно. Небесная вуаль

чуть светится прозрачно-серебристо;

луна висит в зените, очень близко;

пятнистая китайская эмаль.

 

Мороз не видит нас и пахнет снегом.

Полям набросили, поля укрыли пледом.

Деревьев сучья тянутся туда,

где нету звезд, пока, одна луна.

 

А облачко вдали, и белизна

его видна, видна, но очень слабо.

Ведь небо еще светится упрямо;

и графика прозрачна и тонка.

 

 

***

Луна еще не стала буквой «с».

Ее еще не видно за домами.

Восходит позже и за облаками.

И ветер слышно телом как порез.

 

Тебя все нет. Предчувствия в рассрочку

Не мучают, не навевают бред.

И в целом мне не хуже в одиночку.

Но ветер явно ищет чей-то след.

 

 

***

По ромашковым нехоженым полянам,

где так ясен лик обеденного солнца,

ничего не обещавшим перевалам

забывая ставить след, моя подошва

топчет травы от придуманных болезней,

и хрустит, впиваясь, скальная порода;

и волос твоих распущенных, наверно,

заменяет глазу желтая природа.

 

 

***

Нас победили не умы ученых схимников безбожных

И не властительной руки людей великих и ничтожных

мы терпим гнет. И не судьбы слепой нас движет колесница.

А победили нас углы – прямые – вот наша темница.

 

Я дома. Поднимаю взгляд от жестких уголков страницы

и вижу сквозь окна каркас углы бетонные столицы;

заборы, уличный бордюр, асфальтовую паутину;

и мысли в голове толкут прямоугольную рутину.

 

Пожалуй, я остановлюсь. Вот на окне цветок зеленый.

Пожалуй, я уеду вдруг; пройду тропою мне знакомой.

И к ночи просто повалюсь; на землю. Над водой вдали

Заката медленного россыпь; увижу, и глаза мои

Сомкнуться, перекинув мостик.

 

 

***

Она явилась, слева, днесь.

Присела рядом, дышит. Вправо

Пытаюсь избежать я взгляда,

но чувствую всем телом: здесь.

 

Как будто пальмовая ветвь

Спины коснется; тихо. Ясен,

я вздрогну. Этот миг не страшен.

И имя твое знаю: смерть.

 

 

***

Зима неспешна. На ее снега

ночами наползает тайна.

В мерцании, беззвучна и овальна

ее теней и контуров игра.

 

Молчания прозрачная струна;

звенит в ногах разбившаяся ваза;

венцом из звезд диковинных для глаза

окружена неполная луна.

 

 

***

Мы в этих улицах ночных

не ориентируемся, просто,

бредем по ним, полночный остров –

страна, где можно, закурив

под вечер лестничной площадки,

подумать, как прекрасен мир,

но видеть сквозь окно квартир

далеких огоньки и складки

проулок фонарями вниз.

 

Судьба, которой нет конца.

(Здесь знают, что напрасны прядки).

И улицы блюдут в порядке

какие-то профессора.

И к церкви узкая тропа

у нас в лесу жива. У храма

под вечер тишь и снег. Ограда.

А в пятницу – колокола.

 

 

***

Ты одиночество мое. Моя звезда

еще висит, еще дрожит в зените.

Соскальзывая, вниз, чуть-чуть, по крыше.

Ты одиночество мое. Люблю тебя.

 

 

***

В этом доме стекла прозрачны.

И шаги по коврам легки.

И ночами так ароматны

двух ветров поцелуй в виски.

 

И, качаясь на нитях кресла,

Вдруг очнешься в одном из снов,

и увидишь свое соседство

в окружении двух ветров.

 

 

***

От самых лучезарных облаков

до воздуха, текущего на запад,

обычной осени неповторимый запах

и брызги заардевшихся листов

кленовых.

 

 

***

Никого ты не встретишь в этих диких лесах.

И в тропе лишь твоя след нога оставляет.

По извилистым речкам о крутых берегах

лишь твоя здесь спина в них траву приминает.

 

Так же странствуй! Иди! И не памятуй лиха.

Только знай, что хребты в этих странных краях

просто встретят тебя и проводят без крика,

вновь направив туда, где не видно конца.

 

Так тоскуй же вовсю! Ты все понял, дружище.

Ты давно уже знал это сам, старина.

Что твоя сторона – это просто картинка.

И тебе никогда не вернуться туда.

 

  

***

В этом мире огни, огни…

В этом воздухе ночь лишь.

Затаишь только вздох и

уже помнишь, что ты спишь.

 

И коснется волос, щек;

и в мерцанье огней – ты;

фонарей голубых сны;

и любимой земли ток.

 

  

***

Все. Плачет осень. Золотых

своих волос, прикрыв височки,

откинула и, распустив,

берез доверчивых листочки

укрыла ими. И асфальт,

чернея под дождем уныло,

так пахнет осенью; и мимо

иду я и потом, прижавсь

к подъездной стенке, мокрый, тихо

курю, смотрю как тает дым

и проезжающих машин

внимаю шелест.

 

 

***

Чтобы было кого целовать

бесприютными шаткими днями

и губами касаться у глаз

вечерами, ночами…

 

Чтобы стаей бездомных ворон

не чертить на пустом небосклоне;

отлученным, отринутым, псом

не скулить за прорехой в заборе.

 

Чтобы было кого целовать

и молчаньем безудержным мучить,

неуютно присев на кровать,

сердце слушать.

 

  

***

Ты пришла удивительно просто.

Дверь открылась – там ты. Чудеса.

В меру робко и в меру неловко.

Словно руки погреть у костра.

 

Не кляла, ничего не просила.

Не ломалась с мольбою рука.

Словно путник, заблудший в ветрило,

наконец-то добрел до огня.

 

Протянула ладошки поближе:

есть тепло – и, чего же еще?

Мы почти что и не говорили.

Посидели. Всего-то, всего.

 

 

***

И будут дожди. Это будет прекрасно.

Липким маревом скука на мокром асфальте.

И вода под колесами шин

шелестит…

 

В сарафанчике легком; осенней девчонкой;

липким запахом сада припомнят дожди.

Все террасками, досточки, каплями влага.

Вдруг застыть у какой-то сосновой доски.

 

А брести в никуда. Просто шлепать, вдыхая

всю бутонную томь заоградных цветов.

И увидеть тебя, как девчонка босая

провожает платком журавлиный отлет.

 

***

Светлыми днями бесцельных асфальтовых троп
Необъяснимо уходит на время усталость.
Тяжесть плечей отдается улыбкой в висок,
Да оставляет до вечера самую малость.

Не уходи! Так дрожит не опавший листок.
Не оставляй! Так скучают с подъезде дворняги.
Осень приходит, и к вечеру звезд на часок.
Да облаков за окном невидимые стаи.

 

Если придется, приди покурить на балкон.
Где нашей родины странные тихие виды.
Это регресс?? или просто обеденный сон.
Осень приходит, опушкой краснеют осины.

 

    Добавить комментарий
    Необходимо согласие на обработку персональных данных
    Повторная отправка формы через: